Что общего между птицей и знаком препинания? Угадайте. Клинопись птичьих следов на песке? Клякса – белая запятая – голубиного помета? Краткий, категоричный, как точка, стук дятла? Почти.
На этой неделе в Арле проходят публичные чтения, актеры читают отрывки из классиков – французских (Жан Жионо, Марсель Пруст) и переводных (Нина Берберова, Ёран Тунстрём). Читают, можно сказать, по соседству, за стенкой – во дворике монастыря Сен-Трофим. Грех не пойти, ведь скоро и мы будем читать вслух свои переводы. Посмотреть бы на других, поучиться дышать, делать паузы, глядеть в зал&hellip Идем.
Начинают с Берберовой, в программе – отрывки из автобиографии «Курсив мой» и рассказа «Аккомпаниаторша». В зрительном «зале» – вокруг колонны, над головой небо – привычный гомон: шаркают стулья по гравию, смех, громкий шепот. Вот объявили начало, и зал затихает. Но птицы и не думают уходить со сцены. Еще бы, ведь они полноправные участники действа. Непрошенным эхом отзываются галки, еще кто-то, помельче и пописклявей, то и дело отпускает реплики в сторону. На «хорах» амурятся голуби, перетаптываются по карнизам, а один устроился в узком окошке, как в суфлерской будке, и тянет свое «кр-р-р-уу»&hellip
Я отрываюсь от сцены и смотрю в небо. Теперь, когда не видно книги и лица актрисы, текст становится живым, объемным, льется со страницы – в мир. И птицы переписывают его по-своему. Перекличка галок в вечернем небе – три восклицательных. Вот пискнула – простите – мелкая птичья сволочь, актриса берет паузу и вдыхает – запятая. Вот глухо курлыкнул голубь, как горошины рассыпал – многоточие. «Les mots sont les arcades», доносится до меня. Это уже Тунстрём, но неважно. Я гляжу на аркады монастырского дворика, ищу буквицы в лепных капителях колонн. Ведь и мы тоже будем читать под открытым небом. Как-то прозвучит в Thermes de Constantin мой Турнье&hellip
Мария Липко